Фасады с витыми балконными решетками и затейливыми эркерами, круглыми окошками
над дверями и выцарапанными на стенах разноцветными изображениями орхидей и "струящихся"
женских силуэтов действительно поражают воображение. Даже ради того, чтобы увидеть
эти необыкновенные творения, стоило ехать в Брюссель. Каждое из таких строений
- яркий образец стиля, который кометой промчался по истории искусств, оставив
в ней короткий, но глубокий след.
Брюссель - мировая столица "ар нуво". Именно здесь находится первенец этого стиля
- особняк Тассель, построенный Виктором Орта в 1893 году. Здесь же можно увидеть
и последний - дворец Стокле, возведенный Йозефом Гоффманом в 1905-1911 годы, который
предвещает уже спешащий на смену другой стиль - "ар деко".
"Ар нуво", до сих пор волнующий и экспертов, и дилетантов, зародился одновременно
в разных уголках Европы, а значит, был не капризом дизайнеров-эстетов, как пытались
некогда его представить, а стилем, востребованным эпохой. Термин же происходит
от названия выставки, организованной в 1895 году в Париже, на которой впервые
можно было увидеть элементы "нового искусства". Специалисты выделяют две основные
тенденции "ар нуво". Виртуозом органичной, или ассиметричной, линии был бельгиец
Виктор Орта, а мастером геометрической линии - Йозеф Гоффман. Однако визитной
карточкой "ар нуво" стала знаменитая линия "удар хлыста". Именно так некий критик
назвал эффектный изгиб стебля на портьере Германа Обриста "Альпийские фиалки"
1895 года. Оба течения "ар нуво" объединились в Брюсселе в начале ХХ столетия,
когда стиль пережил свой "золотой век".
Сильное воздействие на его формирование оказал и вспыхнувший в тот период интерес
европейцев к Японии. Простое и элегантное искусство Страны восходящего солнца
захлестнуло Старый свет. Новое увлечение получило название "японизма". В Германии
течение называлось "югендстиль", в Австрии - "сецессион", в США - "тиффани". У
него есть и общее название - "модерн", и даже народные - "спагетти" или "лапша".
"Ар нуво" нашел отражение и в живописи, что ярко проявилось в творениях чеха Альфонса
Мухи, немца Густава Климта, британца Обри Бердслея, в мебели и особенно в области
украшений, главным образом, стеклянных, где прославились французы Рене Лалик,
Эмиль Галле, братья Дом.
Как ни странно, идеологи течения вкладывали в него весьма воинствующее социально-политическое
содержание. При помощи "ар нуво" они мечтали порвать со старым обществом, освободить
рабочих от эксплуатации, эмансипировать женщин, словом, сделать мир прекрасным.
Разве это не похоже на русское: "Красота спасет мир"?
Описывать произведения "ар нуво" бесполезно - их нужно видеть. А чтобы не ездить
очень далеко, можно заглянуть в московский Дом-музей Максима Горького, бывший
особняк Рябушинского на Малой Никитской, в двух шагах от здания ИТАР-ТАСС. Архитектор
Федор Шехтель создал здесь блестящий образец российского "ар нуво". В живописи
к нему близки некоторые художники из объединения "Мир искусства".
Но особый расцвет этот стиль получил в Бельгии. После 1860 года благодаря прежде
всего африканским колониям здесь наступил период экономического процветания, повлекший
за собой строительный бум. Это создало условия для настоящего взрыва назревших
к тому времени новых концепций в архитектуре.
Знаковая фигура "ар нуво" - бельгиец Виктор Орта (1861-1947), прославившийся
необычными формами и линиями, в том числе необузданным "ударом хлыста", яркой
декоративностью и буйной фантазией. Орта стал первым крупным архитектором, который
в строительстве частных домов начал широко использовать стальные конструкции,
стекло и витражи, что позволило по-новому организовать внутреннее пространство
здания, открыть путь в дом воздуху и свету. К этой идее он пришел, работая со
своим учителем Альфонсом Бала на строительстве королевских оранжерей в Лекене
под Брюсселем. Позднее многие зодчие имитировали его приемы, но сравниться с мастером
так и не смогли.
Клиентами Орта были представители просвещенной и богатой буржуазии, так что он
мог позволить себе дорогие материалы - мрамор и бронзу и значительное время посвящать
таким "мелочам", как создание оригинальных моделей дверных ручек и задвижек, петель
и ключей для каждого дома. Один из шедевров Виктора Орта - особняк Сольве в центре
Брюсселя, на авеню Луизы, 224.
Инженер-химик Эрнест Сольве вошел в историю, разработав в 1863 году новую технологию
производства кальцинированной соды для изготовления мыла. Небольшая Бельгия находится
на перекрестке Европы, и это требовало особой изобретательности от бельгийских
промышленников, которые должны были экспортировать свой товар и вести конкурентную
борьбу на чужой территории. В России, например, в 1890 году из 57 иностранных
компаний 32 были бельгийскими. В их числе - и фабрика Сольве, который не только
мыслил по-государственному, но и был исполнен искреннего гуманистического пафоса.
Так, на своем предприятии в Донецке он в 1897 году одним из первых в мире организовал
работу в три смены, введя 8-часовой рабочий день, пособия по болезни, пенсионную
кассу, платные отпуска.
Сын Эрнеста Сольве - Арман работал вместе с отцом и, как и отец, был мечтателем.
Женившись, он решил построить себе новый дом и обязательно - необычный и отвечающий
всем современным требованиям архитектуры. Кто может выполнить такой заказ, он
хорошо знал. 12 октября 1894 года магнат встретился с зодчим-новатором. Орта предложил
миллионеру проект дома, который отражал прогрессивный взгляд на человека и среду
его обитания. Исходя из тогдашних представлений о физиологии, архитектор мечтал
добиться того, чтобы цвета и линии воздействовали на биологические ритмы человека,
повышая его "энергетическую производительность". Архитектурные формы он увязывал
с расходом биологической энергии, стремясь сократить количество бесполезных усилий
человека и способствовать гармонии его повседневных жестов. Скажем, разрабатывая
форму лестницы или дверных ручек, Орта учитывал анатомическую естественность движений,
а объем помещений планировал исходя из того факта, что человек вдыхает примерно
10 000 литров воздуха в день. Архитектор отказался от обычного проветривания.
Опираясь на общие принципы физики - теплый воздух поднимается, влага конденсируется
на холодных карнизах, движение воздуха требует входного и выходного отверстий,
- он создал новаторскую и естественную систему климатизации, вентиляции и отопления.
Солнечные лучи проникают в особняк Сольве через стеклянный потолок, заливая лестницу,
которая служит его центральным, организующим элементом. При помощи системы зеркал
свет попадает в самые отдаленные уголки дома, а искусно расположенные лампы бросают
повсюду живописные отблески. Стены украшены фресками, в которых использован эффектный
прием "деграде": к потолку цвета постепенно гаснут, и изображение становится бледнее.
Зная, что изготовленные по его проекту ковры износятся первыми, Орта повторил
рисунок на паркете, чтобы их можно было затем восстановить по этому образцу...
Сольве чувствовал, что его будущий дом может стать символом эпохи, и великодушно
предоставил 33-летнему Орта абсолютный карт-бланш в отношении проекта, бюджета
и сроков завершения работ. Именно поэтому особняк Сольве являет собой необыкновенную
гармонию целого и деталей. Все здесь продумано одним зодчим - от несущей структуры
до формы оконных шпингалетов. Новое слово в архитектуре сочетается с ароматом
эпохи, а инженерные решения поставлены на службу красоте.
Таким образом, на авеню Луизы соединились все элементы для рождения шедевра,
который создавался почти десятилетие -в 1894-1903 годы. Впрочем, на последнем
этапе затянувшейся отделки дома заказчик как будто потерял терпение и сказал архитектору:
"Хватит! Остальное просто купим!" Когда, однако, они оказались в магазине, Сольве
понял, что имевшиеся в продаже мебель и декорации не имеют ничего общего с его
уникальным домом, и, смирившись, подтвердил "контракт доверия".
После Второй мировой войны дела у семьи Сольве пошли хуже, и она была вынуждена
отказаться от уникального дома, уже ставшего знаменитым в Европе. Но интерес к
"ар нуво" к тому времени упал, а Брюссель перед Всемирной выставкой 1958 года
решительно реконструировали: прокладывали широкие авеню, строили новые кварталы
и сносили старые. На столичной барахолке за бесценок можно было купить ставшие
старомодными изящные вазы Галле. Туманной представлялась и судьба особняка Сольве.
Государство отказалось выкупить его, чтобы превратить в музей, и в 1957 году его
приобрела семья модельеров-кутюрье Виттамер-Де Кам, которая таким образом спасла
его от разрушения.
Конечно же, собравшись с мужем ехать в Брюссель, мы мечтали увидеть легендарный
особняк. Каково же было наше разочарование, когда хранитель дома сухо ответил
по телефону, что дом является частной собственностью и не посещается! "Ну что
же, нет так нет..." - безнадежно вздохнули мы. И вдруг через несколько дней -
телефонный звонок. Сам Мишель Виттамер любезно согласился принять в особняке Сольве
русских журналистов. И вот тяжелую резную дверь трехэтажного особняка на авеню
Луизы нам открывает высокий худощавый мужчина с изысканными манерами. Его костюм
- настоящий гимн тонкому вкусу. Неудивительно: ведь Мишель Виттамер - из семьи,
которая из поколения в поколение занимается высокой модой.
- На первом этаже купленного дома новые владельцы открыли магазин, а на двух
верхних разместили ателье, - рассказывает господин Виттамер, ведя нас по покоям.
- Наши закройщики в один голос утверждали, что вся окружающая обстановка вдохновляла
их на создание роскошных вечерних туалетов для дам высшего света.
В 1975 году пошивочные мастерские переехали в другое место, а пять лет спустя
компания "Интерком" начала реставрацию особняка Сольве. Были полностью восстановлены
стеклянный потолок, разрушенный во время Второй мировой войны ударной волной от
бомбы, и настенная живопись, возрожден зимний сад.
- Содержание дома весьма недешево: одна электроустановка обошлась в огромную
сумму, а между тем ее совсем не видно, - шутит владелец сокровища. - На сохранение
шедевра государство предоставляет лишь 40 процентов средств, тогда как, например,
во Франции в таких случаях выделяется 80 процентов. Особняк Сольве довольно хрупок,
и массовый наплыв туристов может нанести ему непоправимый ущерб, - объясняет господин
Виттамер. - Впрочем, мы иногда соглашаемся на организацию встреч в узком кругу,
например, финансистов или интеллектуалов. Но - только в кухне. И, упаси боже,
никаких свадеб!
Переступая порог особняка Сольве, словно попадаешь в другой мир, где все прекрасно,
возвышенно, духовно. Здесь забываешь, что за его изящными окнами бурлит обычная,
нередко безобразная жизнь, и погружаешься в волшебные грезы, созданные талантом
художника, и сам будто становишься немного лучше. Во всяком случае, именно такое
чувство охватило меня в этих стенах.
Бесполезный в своих эстетических излишествах "ар нуво" мог прожить только миг,
но в этот миг осуществилась вечная мечта художника об абсолютном искусстве. Как
всякий пик, "ар нуво" был и тупиком. Теперь этот путь пройден до конца, шедевры
созданы, стиль исчерпал себя. Вспыхнувшему, как бенгальский огонь, в 1890-е годы
новому художественному течению была суждена короткая жизнь. После Первой мировой
войны в Европе началась массовая реконструкция разрушенных городов, а для строительства
жилых массивов с дешевыми квартирами изысканный "ар нуво" не годился.
