Незнакомый Жак Ширак

И перевернув последнюю страницу, читатель не сможет с ним не согласиться. Книга, написанная известным французским журналистом на основе многочисленных бесед со своим героем, - чрезвычайно интересное свидетельство большого политика о жизни Франции, своих соратниках и о себе, высказанное с небывалой откровенностью.

 

В течение своей политической карьеры Ширак, как великолепный актер и опытный литератор, лукавил со своими биографами, тщательно продумывал все ходы в общении с прессой, понимая, что любой промах, а тем более откровение могут быть использованы ему во вред. С прессой во Франции шутки плохи, и в этом нетрудно убедиться на судьбе многих политиков.

 

Все считали, что Ширак легко поддается влиянию, хотя в действительности он никогда не уступал в главном - в защите прав человека и целых народов, в защите французской социальной модели, в неприятии расизма и любых форм дискриминации. Некоторым он казался человеком не очень высокой культуры, хотя в действительности всегда был утонченным интеллектуалом. Эти разные лики Ширака сбивали с толку журналистов, мешали понять - а где же он настоящий?

 

В беседе с Пьером Пеаном Ширак признается, что не особенно стремился опровергать ложные представления о нем, не выступал с опровержениями публикуемых нелепостей. Он считает, что так ему было проще уберечь от вмешательства журналистов ту часть своей жизни, которую он считает "частной".

 

Чего только не писали о Шираке всевозможные издания, в том числе и российские СМИ! Так, один уважаемый орган записал его в кавалерию и отправил воевать в этом качестве в Алжир, присвоив лейтенанту бронетанковых войск Шираку сразу звание полковника кавалерии. А дело в том, что танковые училища во Франции, как, впрочем, и у нас, формировались в первые годы их существования на базе кавалерийских училищ и именовались весьма занятно: "училище бронированной кавалерии".

 

Другой уважаемый журнал, воздавая должное любви Ширака к русской словесности, уверял читателей, что он в студенческие годы "перевел главу из "Евгения Онегина" на... русский язык". Хотел посоревноваться с Пушкиным?

 

Но некоторые подлинные высказывания патриарха французской политики в беседах с Пеаном озадачивают еще больше. Чего стоит, например эта фраза: "Либерализм, как и коммунизм, есть извращение человеческой мысли". Ни один из западных политиков, наверное, никогда и в мыслях такого не держал. А Ширак вдруг смешал абсолютно противоположные идеологические системы в одном бокале. И противопоставил этим крайностям свою любимую французскую социально-экономическую модель. Ширак в самом деле убежден, что либерализм столь же опасен, как коммунизм, он приведет к таким же перегибам и обречен на провал. По его мнению, решение проблемы где-то посредине: то есть между двумя системами.

 

Оговорюсь, что я не ставлю перед собой задачу полного изложения исповеди "самурая из Корреза". Самураем Ширака прозвали за его прояпонские симпатии, а Коррез - это его родной департамент. Однако читателю будут, наверняка, интересны подлинные высказывания главного героя книги, а не только их вольный пересказ. Так, из книги мы узнаем, что с молодости Ширак не только симпатизировал, но и помогал конкретными делами Африканскому национальному конгрессу, лидер которого Нельсон Мандела отбывал тогда пожизненное заключение в тюрьме на острове Роббен. Более того, в бытность уже известным политиком он громогласно заявил, что "его нога не ступит на территорию ЮАР до тех пор, пока там не будет ликвидирован апартеид".

 

Однажды старый друг Ширака архиепископ Десмонд Туту, лауреат Нобелевской премии мира, рассказал ему такую историю: "Когда вы пришли к нам, у вас была Библия в руке, а у нас была земля. Вы сказали нам: "Закройте глаза и молитесь". Мы закрыли глаза и молились. Когда мы их открыли, то у нас была Библия, а у вас - наша земля".

 

В книге есть и не публиковавшиеся ранее фотографии президента. Трудно узнать в молодом улыбающемся красавце лейтенанте нынешнего 74-летнего Ширака. Но это действительно он перед отправкой на войну в Алжир, которая стала первой серьезной школой для Ширака и во многом определила его нынешнюю жизненную позицию. Президент откровенно признается, что пошел воевать за "французский Алжир" (и был там ранен), и только призыв генерала де Голля убедил его в том, что предоставление полной независимости алжирцам отвечает прежде всего интересам самой Франции.

 

Идеи генерала, его готовность защищать интересы Франции при любых обстоятельствах увлекли молодого Ширака, и он стал убежденным голлистом, каковым остается по сей день. На скромную могилу де Голля в Коломбе-ле-дез-Эглиз, в Шампани, Ширак каждый год в годовщину смерти генерала 9 ноября возлагает цветы, и этот ритуал ни разу не нарушался.

 

Французского президента не случайно прозвали Шираком-африканцем. И сколь горячо он защищает своих африканских друзей, столь же прохладно относится к лидерам Нового Света, их взглядам на культуру и политику. "Не скрою, я плохо переношу гегемонию таких фирм, как "Кока-Кола", не скрою, что у меня всегда были проблемы с американцами, которые упорно хотят навязать свою точку зрения..." Ширак рассказал Пеану, что он принципиально отказался участвовать в торжествах по случаю открытия Америки Христофором Колумбом. "У меня отнюдь не вызывают восхищения эти орды, которые прибыли в Америку, чтобы разрушать, - признался Ширак. - Для меня это отнюдь не великий момент истории. Более того, это исторически не обосновано, поскольку Америку открыл не Колумб, а викинги за пять веков до него! И они не наделали там столько бед, а тихо и элегантно исчезли...".

 

Об увлечении Ширака культурой народов Востока сказано и написано немало. Пьер Пеан тоже не мог пройти мимо этой темы. "У меня всегда были очень хорошие отношения со всеми китайскими лидерами, - говорит Ширак. - В глубине души им всегда льстит, когда европейцы знают их культуру и интересуются их историей. Это невольно вызывает симпатию, поскольку они не привыкли к тому, что западные лидеры проявляют интерес и знают их историю".

 

Французский президент с удовольствием вспоминает ужин с Цзян Цзэминем, (предшественником нынешнего лидера Ху Цзиньтао): "Мы говорили о периоде, который предшествовал династии Тань, и я говорил ему, что тогда было три императора... Однако он ответил, что "это не так, тогда было всего два императора". В действительности их было три, но третий был убит в возрасте всего 9 лет. Мы закончили ужин довольно поздно, так и не придя к согласию в этом споре. Однако уже поздно ночью, когда я уже спал, Цзян Цзэминь позвонил мне и сказал: "Я проконсультировался с историками, вы были правы".

 

Продолжая начатую тему, стоит коснуться отношения Ширака к евреям, которым судьба уготовила участь всегда быть в центре острых дискуссий. "Я категорически не приемлю любые проявления антисемитизма, - заявил он. - Я не переношу расизма, я его не понимаю, как не понимаю антисемитизма. Евреи многое дали Франции. Единственное, в чем их можно упрекнуть, это в том, что они нередко умнее других.... Когда еврей обживается на новом месте, то он открывает сначала школу и только затем синагогу. Католики начинают с того, что строят церковь. Евреи же считают, что воспитание культурой важнее обрядов. Именно поэтому я всегда поддерживал строительство еврейских школ".

 

Жак Ширак считает "непростительной" ошибкой депортацию вишистским режимом французских евреев в лагеря смерти в годы Второй мировой войны и считает правильным свое решение о публичном признании этой ошибки.

 

Среди многих книг, посвященных Шираку, есть и такие, где рассказывается о его любовных похождениях. В некоторые трудно поверить, как, например, в то, что у главы государства, как и у Миттерана, есть "дитя любви". Ничем не подтвержденная история о японской любовнице была рассказана в книге Гая Биренбаума в 2003 году. Причем внебрачный сын Ширака, как утверждал "осведомленный" автор, живет сейчас в Швейцарии. В качестве аргументов автор ссылался на частые поездки Ширака в Японию, на любовь президента к японской культуре и истории, к борьбе сумо и даже на то, что собаку президента зовут Сумо...

 

Личная жизнь политиков во Франции традиционно окутана тайной. Президент Франсуа Миттеран годами скрывал существование внебрачной дочери, и эту тайну раскрыл летописец светской хроники и скандалов еженедельник "Пари-матч" в 1994 году за несколько месяцев до окончания президентства Миттерана. Но на его похоронах, два года спустя, присутствовали обе семьи, которые все и так давно знали. То есть внебрачные дети не вызывают общественной "волны осуждения", если родитель их любит, заботится о них, как это делал Миттеран в отношении своей внебрачной дочери Мазарин.

 

Так что набором сплетен и слухов, тем более в отношении публичного и уважаемого политика, здесь никого не удивишь. Тем не менее авторы скандальной книги "Секс и Политика", Кристоф Дюбуа и Кристоф Делуар, считают, что во Франции успешный политический деятель не может не быть обольстителем и любимцем женщин. По их данным, только генерал де Голль был единственным после Второй мировой войны президентом в Пятой Республике, который придерживался строгих, даже пуританских нравов в личной жизни.

 

Авторы считают, что Жак Ширак также давал своей жене Бернадетт достаточно оснований для ревности, в чем она призналась в книге, вышедшей в 2001 году. Эта тема отнюдь не главная в книге Пьера Пеана, но коль скоро мы ее коснулись, то следует завершить. Вот отрывок из диалога на эту тему:

 

"Вам решать, стоит ли поднимать тему женщин... Играли ли они важную роль в Вашей жизни?" - "Я не ненавидел женщин, но и не злоупотреблял этим". - "Но Ваша жена говорит, что женщины..." - "Она преувеличивает. Любовные приключения не играли определяющей роли в моей жизни. Случалось, что бывали влюбленности, но незаметные. Но совершенно ясно, что я никогда не думал расставаться с моей женой. Это абсолютно точно".

 

Однако президент откровенно признается, что спекуляции вокруг якобы его банковских счетов в Японии и его "японского сына" в сентябре 2001 года его по-настоящему "взбесили". Тогда этим "делом" даже занималось Главное управление внешней разведки. Ширак был вынужден написать письмо тогдашнему премьеру-социалисту Лионелю Жоспену, и только после этого "японские страсти улеглись".

 

Левая же пресса искала в книге Пеана прежде всего высказывания политического патриарха о мало известных широкой публике сторонах характера Николя Саркози, фаворита предстоящих весной президентских выборов. И она нашла, конечно, не совсем лестные отзывы о нем, но отнюдь не те, какие надеялась услышать. Действительно, президент не без горечи вспоминает, как Николя Саркози в 1993 году переметнулся в стан его соперника Балладюра в борьбе за пост президента страны. Подробно передает, как "этот парень" сообщил ему, что, "как политик", намерен поддержать кандидатуру Балладюра, поскольку тот "должен победить". "Саркози очень честолюбив и, поскольку он очень умен, то считает, что все должно быть поставлено на службу достижения его целей", - резюмирует Ширак.

 

В то же время президент признает: "Это деятельный, умный человек, политик высшего класса".

 

Жак Ширак дает понять, что его симпатии и антипатии в отношениях с политиками основывались отнюдь не на их принадлежности к тому или иному политическому лагерю. Так, у него не сложились отношения с представителем его собственного политического лагеря президентом Жискар д‘Эстеном, из-за высокомерия последнего. Но в то же время, будучи во главе правительства, он прекрасно ладил с президентом-социалистом Миттераном.

 

"Я глубоко уважал Франсуа Миттерана. Это был умный и культурный человек, который прекрасно знал историю, в том числе Франции, его было интересно слушать, - рассказывает Ширак. - Вопреки тому, что писали журналисты, между нами никогда не было стычек или ссор, трудностей или скандалов. Миттеран всегда был со мной чрезвычайно любезен, и у меня остались о нем самые приятные воспоминания. Конечно, это был весьма хитрый человек, он умело манипулировал своими соратниками, но все политики таковы, исключений нет".

 

Насколько президент снисходителен и любезен в воспоминаниях о социалисте Миттеране, настолько же он непреклонен по отношению к националистам из Национального фронта и к их лидеру Жан-Мари Ле Пену. Ширак признается, что у него почти "физическое отвращение к идеям расизма и ксенофобии". Он откровенно рассказывает, что его соратники не раз его уговаривали в трудный час политической предвыборной борьбы пойти на союз с крайне правыми ради спасения ситуации. Но за все годы своей политической карьеры он ни разу не отступил от своих принципов.

 

"Есть границы, которые нельзя переступить по принципиальным соображениям, - убежден Жак Ширак. - Меня могут обвинить во многом, но никто не сможет подвергнуть сомнению мое отношение к крайне правым. Экстремизм несет в себе большую опасность, поскольку играет на самых низменных человеческих чувствах и борьбу с этим злом нельзя прекращать".

 

Ширак рассказал Пеану, как еще в 1987 году, когда он отдыхал с Бернадетт на Лазурном берегу, Жан-Мари Ле Пен "подловил" его утром по возвращении с пляжа с нанятым по случаю папараци, который сумел сделать снимок, где непримиримые противники якобы готовятся пожать друг другу руку или уже обменялись рукопожатием. Пока Ширак думал, какими неприятностями ему грозит такая выходка, с ним пожелал встретиться глава известного фотоагентства СИПА. Он протянул Шираку фото и негатив со словами: "Я глубоко шокирован, и я против подобных методов. Я купил это фото и негатив и отдаю их вам бесплатно, поскольку считаю это своим долгом".

 

Впервые президент откровенно рассказывает о семейной драме - тяжелой болезни старшей дочери Лоранс. "Это трагедия всей моей жизни, - с горечью говорит он. - Наша умная, красивая дочь в 15 лет вдруг заболела анорексией. Сейчас находят подходы к лечению этой болезни, а тогда ничего об этом не знали". Ширак превозносит свою жену Бернадетт, которая неустанно заботится о тяжелобольной дочери и делает все, чтобы эта трагедия как можно меньше отвлекала его от государственных дел.

 

После выхода в свет новой книги французы задаются вопросом, почему вдруг Ширак и его супруга заговорили о своей президентской доле, раскрывая подчас сугубо личные детали жизни в Елисейском дворце, рассказывая о соратниках сегодняшнего дня и прошлого?

 

Одни восприняли книгу воспоминаний президента и телеинтервью Бернадетт об их совместной жизни как подготовку к "уходу из политики". Другие считают, что Ширак явно дает понять, что не допустит, чтобы о нем забывали во время предвыборной кампании, что он делает все, чтобы остаться в Елисейском дворце. Тем более что Бернадетт уже не раз признавалась, что Елисейского дворца ей "будет не хватать".

 

Выход в свет книги Пеана вызвал у французов прилив добрых чувств к своему президенту, рейтинг которого резко пошел вверх. В этой связи в его ближайшем окружении вновь намекают, что он может пойти на выборы.

 

Позволю себе все-таки согласиться с теми, кто считает эту исповедь "правого" президента "левому" журналисту, каковым себя считает Пьер Пеан, политическим завещанием Жака Ширака. Он наверняка высказался столь откровенно, в том числе и о нравах французской политической элиты, поскольку ему уже нечего терять. К тому же со страниц книги Ширак предстает человеком, который не принадлежит к "социально-культурному" слою сильных мира сего. Ему не нравится их кодекс поведения, у него вызывает отвращение их стремление к обогащению, хотя он понимает, что с деньгами легче творить политику, ему претит их пресыщенное самодовольство преуспевающих западноевропейцев.

 

Францией, как оказалось, руководит убежденный защитник стран третьего мира, который со всей решительностью готов взять на себя ответственность за содеянное "белым человеком". Несомненно, такой Ширак не понравится благонамеренным буржуа. У уходящего президента немало противников на всех политических направлениях, которые всячески стараются принизить его роль в жизни Франции и заслуги за эти 12 непростых лет в Елисейском дворце. Однако он, как доказывает Пьер Пеан, находил в себе мужество принимать непопулярные, но справедливые, на его взгляд, решения по самым болезненным для Франции проблемам. Чего стоит, например, официальное публичное признание ответственности Франции за депортацию евреев в годы Второй мировой войны. На это не решались пойти все его предшественники в истории Пятой Республики. Ни сам генерал де Голль, ни Помпиду, ни Жискар д‘Эстен, ни Миттеран, а Жак Ширак сделал этот шаг.