Вкаком состоянии находится страна? Драматично ли ее положение, или то, что есть
сейчас, — это норма и ничего принципиально иного не бывает?
Некоторые полагают, что кризис преодолен, положительные результаты очевидны.
Действительно, экономический рост весьма внушителен — почти семь процентов в прошлом
году, инвестиции растут, стабилизационный фонд позволяет меньше бояться падения
цен на энергоносители. Благосостояние граждан на глазах улучшается — средние доходы
превысили 300 долларов, хотя совсем недавно, в 1998 году, сразу после дефолта,
едва превышали 50 долларов. Мобильная связь доступна почти каждому, интернет —
многим. В политической сфере окончательно преодолена опасность развала страны
— сепаратизм задушен, коммунисты, эта сила старого времени, отодвинуты на маргинальные
позиции. Быстро растет международная влиятельность России.
Но другие считают, что экономический рост ненадежен и держится только на нефти.
Доходы большинства граждан остаются ниже всякой критики. Наше международное влияние
вызывает страх в "цивилизованных" странах. Политические партии слабы, а значит,
не в состоянии поддерживать режим здоровой конкуренции. А главное — в стране не
чувствуется духа творчества и развития, того духа, который только и позволяет
нации осуществлять грандиозные проекты и делает жизнь людей по-настоящему содержательной.
Эта двойственность доминирует в общественном сознании. Позитивный взгляд — скорее
в кругах официозных, негативный — среди интеллектуалов и интеллигенции.
Этой двойственностью пронизан и предлагаемый вашему вниманию первый номер "Эксперта",
как всегда содержащий оценки в политической, экономической сферах, в культуре,
в международной жизни, а также разнообразные прогнозы.
Спрос на изменения движет страной
Можно ли ожидать большего, чем мы имеем сейчас? Или по-другому: требовать большего
от политического класса, от власти?
Моя точка зрения — нет. Нельзя ждать слишком многого от политиков и властей.
Если вы хотите сильной, быстро преобразующей жизнь в стране власти, вы должны
быть готовы и к серьезным социальным потрясениям, к ущемлению определенных прав,
к заметному влиянию государства на вашу жизнь и судьбу. Спросите себя: вы действительно
хотите жить в эпоху, подобную петровским реформам или сталинской индустриализации?
Не думаю, что многие ответят положительно.
Принято считать, что реформы в России возможны только сверху, развитие страны
происходит только путем жесткого государственного управления, манипулирования
народом, а часто его жертвованием для достижения неких государственных целей.
Возможно ли органическое развитие России? Органическое в том смысле, что происходит
оно не силовым навязыванием сверху, а взаимодействием власти и разных слоев общества,
увязывая высокие интересы страны в целом и приземленные интересы населения. Когда
эти интересы формируются в некий спрос на общественные и политические изменения,
формируются творческой элитой народа, власть вынуждена отвечать на этот спрос,
часто даже не вполне осознанно, а просто оперативно реагируя на меняющуюся ситуацию.
Когда этот спрос конструктивен, а реакция властей содержательна, страна развивается.
Когда спрос радикален (что для России более характерно), наступают потрясения.
Примеры второго рода все хорошо помнят и любят на них указывать. Но есть в нашей
истории примеры и первого рода. Вспомним период правления Екатерины II.
Более того, я утверждаю, что последние двадцать лет Россия движется именно под
влиянием общественного спроса на изменения. Крах коммунизма оказался возможным
и столь быстро произошел только потому, что все население отвернулось от него,
презрело идейные основы советского общества. И это отторжение и желание гибели
коммунизма были столь велики, что даже собственную страну — Советский Союз — не
пожалели: никто не вышел на улицы, требуя спасения СССР пятнадцать лет назад.
Зато возник спрос на рынок и капитализм. Спрос чрезвычайно наивный, поскольку
он предполагал достижения материального благополучия чуть ли не за пятьсот дней.
Ответом на этот общественный спрос стали свободные цены, инфляция, а затем быстрая
и жесткая приватизация. Громадная часть населения, конечно, только потеряла от
такого предложения в ответ на свой спрос. Но источником изменений были именно
они — шахтеры, долбящие касками об асфальт и требующие немедленного введения свободного
рынка.
Другой важный пункт — чеченская война. Когда в 1999 году чеченские боевики вошли
в Дагестан, а в Москве и других городах террористы взрывали жилые дома, мало кто
из политического класса и среди интеллектуалов полагал возможным начать наступление
на Чечню, все хорошо помнили недавно подписанный хасавюртовский "акт о капитуляции".
Однако это наступление начал Владимир Путин. Он ответил на общественный спрос
на победу, без которой страна окончательно бы угасла и развалилась. Именно это
сделало его сильным президентом, с почти не колеблющимся рейтингом. Его рейтинг
— не отклик на текущие события, а некоторая константа, заданная с самого начала
решением чеченской проблемы.
Наконец, пресловутая стабильность, которую представители интеллектуальных кругов
часто трактуют как новый застой. Стали говорить об отступлении от демократии в
политической сфере. А в экономике — о невероятном везении в части высоких цен
на минеральные ресурсы как единственном факторе, обеспечивающем хозяйственное
благополучие, крепкий государственный бюджет и рост доходов населения. Но тут
уж сомнений быть не может. Измученный эпохой перемен народ ищет возможности обустроить
собственные дела. Забыть о "судьбоносности" очередных выборов президента или парламента
и заняться семьей, образованием детей, карьерой, улучшением своих жилищных условий,
путешествиями в другие страны и прочая и прочая. Возник средний класс, который
хочет стабильности более других. Потому что он уже освоил новые правила жизни,
принял новые ценности, научился использовать новые возможности, ему уже есть что
терять.
Ответы — у вас
Однако что дальше? Пусть нынешняя стабильность не застой. Но есть же очевидные
тупики нашей общественной и политической жизни. Причем о них неустанно пишет журнал
"Эксперт".
Первая проблема — экономическая политика. Она остается невнятной, не предполагает
долгосрочного видения, а сводится в основном к накоплению денежных резервов и
концентрации в руках государства (или возле государства) ключевых, в основном
сырьевых, компаний. В русле заявленного выше рассуждения следует поставить вопрос
о том, есть ли спрос со стороны российского бизнеса на глубокие изменения в экономической
политике. Полагаю, что этот спрос только формируется, а осмысленные предложения
есть только у некоторых участников хозяйственной жизни.
Возьмем один вопрос — о развитии инфраструктуры. Многим, по крайней мере публицистам,
кажется очевидным, что необходимо развивать инфраструктуру, используя для этого
деньги из стабилизационного фонда. Об этом говорит мировой опыт, это доказывает
элементарный анализ успешных экономических скачков в других странах. Но одно дело
интеллектуальные упражнения, а другое — политические решения и практика. Мощная
советская инфраструктура оказалась чрезвычайно жизнеспособной, особенно энергетика.
Она обеспечивала жизнь страны последние пятнадцать лет, практически не претерпевая
обновления и модернизации. На начальном этапе развития российского капитализма
этого вполне хватало. И только сейчас ясно проявляются новые проблемы, такие как
невозможность подключиться к энергосистеме в некоторых регионах, слабая и дорогая
логистическая инфраструктура или автомобильные пробки в крупных городах.
Нет никаких сомнений, что в ближайшие годы мы будем наблюдать ответ на инфраструктурные
проблемы. Похоже, мы уже находимся в начале бума в этой области. Развитие энергетики,
связи, строительство дорог, логистических центров и новых аэропортов — очевидные
направления этого бума.
А как же "неправильное" правительство, не желающее серьезных изменений своей
политики? Значит, будет другое правительство.
Вторая проблема — идеологическая. Отсутствие видения будущего страны, ее образа,
ценностей, вокруг которых могла бы объединиться элита, нравственных идеалов и
образцов — очевидны.
Но в прошедшем году была опубликована, в журнале "Эксперт", программная статья
замглавы администрации президента Владислава Суркова. Он пишет: "Пока же велики
не столько достигаемые цели и утверждаемые ценности, сколько цены на углеводородное
сырье… Терроризм не добит. Инфраструктура изношена. Больницы и школы бедны. Техническая
отсталость и бытовая неустроенность удручающе огромны. Творческие силы скудны
и распылены". Однако здесь же: "Получит ли великая история России великое продолжение,
зависит только от нас, ее граждан". Статья Суркова, констатирующая отсутствие
идейного стержня в сегодняшней России, есть в первую очередь попытка создать спрос
на политическую доктрину, причем на весьма высоком политическом уровне. Появляются
и другие тексты, может быть, не столь значимые политически, но пытающиеся обсуждать
идейные вопросы нашей жизни. Впереди две избирательные кампании — в Государственную
думу и президентская. Есть шансы, что эти вопросы войдут в повестку дня выборов,
а значит, перейдут из плоскости интеллектуально умозрительных в плоскость политического
действия.
Наконец, третье. Пора вспомнить и о себе, а не только предъявлять претензии власти.
Бесконечное обсуждение и осуждение пресловутой "вертикали власти" бессмысленно
и контрпродуктивно. Социальная система, имеющая мощный потенциал развития, должна
быть принципиально сложнее, чем теперь. Но построить такую систему сверху невозможно.
Только граждане сами могут построить сети, связывающие общество, могут создать
профессиональные и общественные клубы и ассоциации, позволяющие решать проблемы,
не апеллируя, как водится, к президенту страны.
Важно, какова наша страна, общество, а не власть, которая все равно вторична.
Хотят ли сами граждане изменений? Есть ли у нации творческий потенциал для быстрого
развития? Да есть ли сама нация как субъект мировой жизни?
Очень скоро мы получим ответы на эти вопросы.
